Русские не сдаются, когда врагов в 40 раз больше!
В 2013-ом году в Польше прошёл ряд мероприятий, который был приурочен к определённому историческому событию. Данное событие представляет собой «Польское восстание» , которое в современных исторических пособиях и справочниках начинает фигурировать под иным именем, которое, безусловно, искажает суть событий, - «Восстановление Посполитой Речи дружественными народами Польши, Беларуси и Литвы». Верховодил этими «праздничными» мероприятиями непосредственному президент страны Б.Коморовский. Открытие прошло в его дворце, расположенном в Варшаве, что лишь предваряло конференции, концерты, тематические выставки, вернисажи, походы к с памятным местам, и так далее. течении всего 2013-ого года в различных действах принимали участия представители высшего государственного аппарата страны. Например, Министерство обороны, польский Сенат и Сейм, члены Совета защиты памяти борьбы и мученичества, а также множество общественных организаций и сообществ.
Безусловно, все эти мероприятия были организованны вовсе не для того, чтобы вспомнить «героев» и почтить их память, оно имело сугубо политические причины. Круглую дату мятежа Польши решили превратить в пропаганду, и одновременно указать вектор политического развития соучастным народам. События, что развернулись на западе от Смоленска, должны были стать символом объединения Польши, Беларуси и Литвы в определённый антироссийский союз, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следует признать, что определённые успехи в этом деле уже достигнуты, так как литовский Сейм сделал заявление относительно восстания 1863-его года, назвав его «связывающим единой порукой братские народы событием, политического направления которого, безусловно, стоит придерживаться». Иначе говоря, восстание против России перекрасили в иные исторические цвета, и объявили его знаменем, под которым должны собраться все те, кто в нём принимал непосредственное участие. А следом последовал и Белорусский ответ: ныне в историки не употребляют такой термин, как «Восстание в Польше от 1863-его года», теперь же в официальных источниках фигурирует «Восстание Польши, Беларуси и Литвы от 1863-его года».
Безусловно, как и любое другое «патриотическое движение», данное восстание должно на что-то опираться, дабы выстроить некую идеологическую основу, которая одновременно должна прозвучать укором в адрес России. Но поскольку произошедшие тогда события нельзя назвать, ни героизмом, ни борьбой за народную свободу, то необходимо их отредактировать, благо такое делается уже не в первый раз. Появились какие-то личности, которым приписали какие-то подвиги, и неважно, что всего этого либо не было, либо ныне искажено и трактуется не верно. Потому на фоне подобных инсинуаций и вымыслов следовало бы напомнить, что такое истинный, не придуманный героизм.
В августе 1863-его года банда поляков, которая терроризировала округу под главенством пана Бентковского, поспешно отступала, не желая схлестнуться с силами 42-ух добровольцев, которых вёл в бой Александр Граббе. Ему на тот момент было всего лишь 25 лет, но к тому времени он уже успел получить много отличий, восхвалявших его воинскую мудрость и честь, например, ордена Империи имени святой Анны (3-ей степени), святого Станислава (2-ой и 3-ей степени), святого Владимира (4-ой степени), а также звание героя Кавказской войны. Александр Граббе состоял в чине штаб-ротмистра, находился в лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, который курировался лично Императором, и комплектовался из населения, проживавшего на территории Речи Посполитой в недавнем прошлом.
Стыдливо и трусливо убегающих поляков, которые имели большую численность армии, нагнали в районе поселения Сендзеёвице, но, к сожалению, там их ожидало подкрепление. Русские оказались застигнуты в чистом поле, потому как никаких толковых построек, кроме нескольких сараев, в округе не наблюдалось. Местность представляла собой котловину, в которой раскинулось кладбище местных жителей, на холмах же, обступавших их, крестьяне растили пшеницу, и, следовательно, никакого растительного массива не имелось. Первоначальная идея, занять оборону в сараях была тут же отвергнута, потому как у них отсутствовали окна, и это более походило на добровольную ловушку. Тогда начали возникать панические настроение, некоторые солдаты предложили бежать, потому, как шансов на победу не имелось вовсе, некоторые же предлагали сдаться на милость врагу. Весь страх моментально отбросил командир отряда Граббе, запретив даже думать о том, чтобы не принять бой. Он строго постановил, что русские будут сражаться до последних капель крови, что текут в них.
Александр Граббе обладал недюжинной смелостью и опытом ведения боя. Ему уже не раз случалось командовать отрядом, силы которого были несоизмеримо слабее, чем противника, и одерживать победу. Ранее противник превосходил его в 10 раз, но в это день всё было гораздо хуже: банда пана Бентковского, соединившись с подоспевшей подмогой, сформировала армию, которая насчитывала свыше 400 представителей пехоты, более 1200 представителей кавалерии. Общая численность польских разбойников, а именно так надобно именовать тот сброд, что теперь выставляют как повстанческую армию, составляла 2 тысячи человек. Естественно, их неожиданно захлестнула не бывалая смелость и желания пойти в атаку, , ведь их силы превышали отряд гродненских гусар почти в 40 раз. Но предложили тем, что приходится им шляхтичами-братьями, бросить оружие на землю, и перейти на их сторону. То есть жизнь казаков предлагали обменять на собственную. Нужно отдать должное бойцам Граббе, ведь те, несмотря на то, что помышляли о том, чтобы бежать, потому как выиграть этот бой не было никаких шансов, ему было суждено стать для них последним сражением, отвергли столь соблазнительное предложение, потому как честь не имеет цены.
Дабы развеять какие-либо сомнения в их ответе русские атаковали противника. Когда первый раз схлестнулся отряд Граббе, численностью в 42 человека, с польскими разбойниками, которых было почти 2 тысячи, то они попробовали использовать сарай, как прикрытие собственных флангов, но это не дало результатов. Дело в том, что в тыл били уланы, объёмом в два эскадрона, и прусско-польская пехота в огромном количестве. Зажатые со всех сторон русские отбивались изо всех своих сил, и каждую минуту кто-то их них падал либо замертво, либо тяжело раненный, потому как они оказались под шкальным огнём.
Раз за разом поляки, даже не полагая иного исхода, кроме победного, бросались в бой, желая затоптать русских, и каждый раз им это не удавалось. Отряд Граббе решил применять малочисленные боеприпасы лишь тогда, когда неприятель приблизится настолько, что по нему нельзя будет промахнуться. Сопровождались эти набеги абсолютной тишиной, которую поляки не выдерживали, разворачивали своих конец всего лишь в десятке метров от русских, и поспешно ретировались.
На то время Александр, 25-летний командир и окутанный воинской славой боец, уже получил два серьёзных ранения, но так и не пал духом. На устах его продолжала блуждать улыбка, хоть сражение у в котловане отнимало множество сил, бой не прекращался в течении нескольких часов, ведь численность поляков позволяла им регулярно сменять друг друга. В тот момент дошло до ляхов, что силой они не смогут победить русских, и они решили пойти на военные хитрости – поджечь строения. Достаточно быстро огонь поглотил деревянные конструкции, и из-за гари и дыма там более не возможно было находиться. Русские решили передислоцироваться, попробовать выбраться из осады, и осесть на кладбище. Из адской жары, что распространялась от сараев, полыхающих ярким пламенем, отделился отряд, в котором было уже не 42 человека, а всего лишь 25, за собой они вели 4-ёх коней. Остальные лошади, либо пали на поле боя, либо вырвавшись из рук своих хозяев, бросились наутёк. Тогда поляки вновь взяли их в кольцо, подняв из своих рядов почти тысячу кавалеристов, но триумфа все ещё не достигли. Воистину страшен русский человек, решивший биться насмерть.
Вновь одна за одной сыпались неприятельские атаки. На руках были тяжело раненные, а способных драться было всё меньше. Градом сыпались пули, потому как поляки уже заняли позиция на близлежащих холмах, и старались убить русских, не приближаясь к ним. Отряд Граббе разсосредоточился, дабы не стать лёгкой целью для польских разбойников. Кладбище с каждым шагом было всё ближе. Вновь набирал скорость эскадрон поляков, русские сомкнулись, решив, что наступил последний час, и они были готовы принять со всей честью. Но, когда до русских оставалось лишь 10 метров, кони опять были повёрнуты вспять, потому как их хозяева не желали принимать смерть в заведомо победном бою. Русские, подняв оружия, послали выстрелы вслед за конниками, и наконец-то смогли занять территорию кладбища.
Поляки, позднее обращаясь к воспоминаниям того дня, честно говорили, что на подобный подвиг, как им казалось ранее, способны были только спартанцы. Они волна за волной стремились к русским, надеясь сокрушить их, и каждый раз эти волны забивались о рифы смелости и силы. Патроны у поляков постепенно начали заканчиваться. Один из них, делясь воспоминаниями, сказал, что если бы каждый из двух тысяч бойцов бросил на русских горсть земли, то они бы с лёгкостью похоронили их под образовавшимся курганом, так мало нас было. Израненные, усталые, малочисленные они бились не менее хладнокровно, смело и сильно, чем в начале боя. Павшие, перед тем как умереть, испытывали страшные мучениям, потому как поляки не знали никакой жалости. Их мучила жажда, они исходили кровью, раны болели, полуденный зной лишал последних сил, но они не стонали, не молили о помощи и снисхождении. Умирали, молча, и с достоинством. Они не показали неприятелю своей слабости.
Поляки говорили, что те, кто ещё держался на ногах у русских, не обращали никакого внимания на смерть, они лишь пересчитывали оставшиеся патроны, намереваясь прихватить с собой как можно больше солдат противника. Неизбежность смерти была настолько очевидна, что ею предпочитали не замечать вовсе. Всё вокруг было усеяно трупами.
Командир Граббе к тому времени получил ещё больше ранений. Он сидел на земле, весь в собственной крови. Пуля попала ему в позвоночник, и ноги его отнялись, но в руках он всё ещё держал своё оружие, он был готов принять последний бой. К тому времени командование на себя взял Александр Витмер, поручик Гродненских гусар. После того, как он пересчитал находящиеся в его подчинении войска, он узнал, что живых и готовых сражать всего лишь семеро. Из них было два донца, два офицера и три линейца. А на горизонте, тем временем замаячила новая беда.
Поляки, итак потерявшие гораздо больше людей, чем ожидали оставить на поле боя, решили согнать с окрестных поселений местных жителей, и предоставить им роль живого щита. Победа, столь долгожданная и близкая, всё ещё не была в польских руках. Для того, чтобы русские истратили последние боеприпасы и потеряли клинки, перед польскими разбойниками гнали «заградотряд», обычных перепуганных крестьян. Вот она истинная «доблесть», «честь» и «героизм» ляхов. Подобными приёмами баловался ещё Тадеуш Костюшко, в 1790-ом году во время другого польского мятежа против России.
Осознав, что конец близок, командир гусар решил предпринять попытку спасти молодых подчинённых, что были тяжело ранены. Например, Сергея Ермолова, которому в ту пору едва исполнилось 17 лет от роду. Поручик Александр Витмер взмахнул платком белого цвета и обратился к полякам, взывая к их благородству. Он просил подарить жизнь молодому пареньку, который её толком ещё и не увидел, но тот, в свою очередь яро воспротивился подобному исходу, несмотря на то, что уже был не в силах вести бой. Польские командиры, сделав вид, что согласны, прекратили вести огонь, но послали вперёд кавалерию и пехоту, стремясь сжать, образованное ими, кольцо. Поняв, что ни на какое благородство рассчитывать не приходиться, русские приготовились к последнему оружейному залпу. Поляки ринулись вперёд, последовали выстрелы, и остатки русского отряда схлестнулись с неприятелем в своём последнем бою.
Участники той битвы из числа поляков после описывали последнюю схватку, как мешанину звуков, криков, выстрелов, ударов о металл. Хаос воцарился на кладбище. Мёртвых на земле лежало гораздо больше, чем под ней. Когда поляки ушли, они не думали прогребать своих или чужих, просто развернулись и отбыли, оставив их на потеху воронам и собакам.
Следом за малочисленным отрядом Александра Граббе двигались основные силы всего полка из Гродно. Они стремились успеть на подмогу своим собратьям, изо всех сил рвались вперёд. Они не успели. Не успели совсем не много. Старый погост встретил их множеством трупов и подсыхающей крови. Забор кладбища чудом уцелел, но представлял собой сплошное решето, повсюду на нём виднелись следы от пуль. Печальным фоном служили остатки от построек, пламя уже успело поглотить всё, что смогло, а ныне успокоилось. Меж польскими телами наших узнать не составило труда. Они были изрезаны и иссечены множествами ранений.
Александр Граббе, которому было всего 25 лет, обладатель орденов имени святой Анны (3-ей степени), святого Станислава (2-ой и 3-ей степени), святого Владимира (4-ой степени), а также герой Кавказской войны, выглядел ужасно. Некогда прекрасное лицо рассекали два ранения, в голове было три глубокие и широкие раны, нанесённые косами, левая рука у него отсутствовала, правую же держали лишь несколько связок, ноги его уже не двигались, так как пуля задела позвоночник. В ногах у него было несколько пулевых ранений. Эта картина была ужасна, особенно по тому, что он всё ещё дышал. Страдания, что он перенес, достойны великих песен. Говорил он слабо, и еле-еле. Гродненцы окружили его, но видели, что они вряд ли смогут что-то сделать, им не сохранить ему жизнь.
Но всё же они пытались, потому, как и сам Александр не оставлял надежды. На следующее утро он умер. Пока был, жив шептал о своём отце, просил отправить ему телеграмму, чтобы оплатить ему погребение. Он шутил о том, что крепок, что он не намерен умирать, и это были его последние осмысленные слова. Около 6 часов утра он начал бредить. Он кричал, чтобы подали ему коня, потому как он должен скакать. Через час его сердце перестало биться.
19-ого августа, около 7 часов утра Александра Граббе не стало.
Это история об истинном герое. Этот потрясающий человек обладал колоссальной силой духа, честью и мужеством. Он был готов биться до конца, не страшась ни ран, ни мучений, что они принесут. Так он и принял свою смерть, которая не была быстрой и лёгкой. Но, тем не менее, он не сдался перед неприятелем, не дал ему ни малейшего повода обвинить в трусости и слабости, он стоял рядом со своими солдатами плечом к плечу, до тех пор пока мог. Это был истинный герой, прославивший в истории имя своё подвигами. А у нынешнего правительства Польши хватает наглости называть те времена, когда ляховские разбойники беспредельничали на землях бывшей Речи Посполитой, «Восстанием Польских, Белорусских и Литовских народов». Они придумывают своих героев и приписывают честь, деяниям обычных грабителей, насильников и убийц. Они не стесняются оскорблять ни нашу историю, ни наших героев, ни их подвигов, ни саму Россию.
